Форум

Полное повествование:
Дата: 20-11-2014, четверг, после полуночи в третьем часу ночи. Кытик Кус-Кус помер. Тихонько так, перестал несколько дней есть и вставать, правда пару раз упал с дивана, поворачиваясь. Двадцати с небольшим лет, раз найден был в октябре 1994 года (правда, по другим подсчётам, 1998 г.), в однодневном примерно возрасте. Паша ехал на велосипеде с огорода, остановился отдохнуть, слышит — котёнок пищит, смотрит, а он из-под земли вылез, и во рту земля (а глаза неоткрытые ещё), — видать, кто-то котят закопал, а он вылез, — с рождения, видать у него такая сильная воля была. Видно, ему буквально какой-то день был, потому как засохший пуп ещё не отвалился. Паша и привёз котёнка домой; маленький был, поперёк ладони, только хвостик свешивался. Так его и выкормили из соски. Конечно, магазинное молоко — совсем не то, что кошачье, у него постоянно живот болел, и он орал оттого. А когда подрос, стали к блюдечку приучать, а он уже привык, что корм не снизу, а сверху, из соски, так голову задерёт вверх и орёт, еды требует — еле приучился. Зато потом какой резвый был, куда только не лазил… Когда ему был год, наверное, или около того, у Максима бревно в углу стояло, примерно двухметровое, сантиметров пятнадцать в диаметре, — клёны во всём микрорайоне спиливали, а он тогда резьбой занимался, ну и поставил сушить. Так кытик зацарапливался постоянно на бревно, иногда на самом верху сидел, потом спрыгивал. И всё бы ничего — пока бревно было длинное и устойчиво стояло. А потом его торцы растрескались, и Максим поотпиливал сверху и снизу куски, бревно стало короче и, как оказалось, стало неустойчивым. Мы в этот момент были на кухне (поэтому само происшествие и не видели, а только результат), — вдруг слышим в коридоре что-то повалилось — и кошачий вой! Мы кинулись туда — а это Кус-кус как-то полез на бревно, а оно повалилось почему-то прямо на него, прямо на голову… Голова была разбита… со рта и из носа кровь течёт… он орёт… Позвали соседку, она врач скорой помощи, успокаивающий укол сделала, сделала ещё что-то для остановки кровотечения, какие-то таблетки или порошки дала, сказала, что дальше делать, дала чего-то там для инъекций, и кума Ира потом специально приходила уколы кытику делать, у неё опыт был ставить уколы. И вот, несколько дней он был просто без сознания и ничего не видел, от того, что его бревном прибило… И вот он ходил по всем помещениям туда и сюда — ничего не видя — дойдёт до стены, носом упрётся, постоит немного, повернётся — и в другую сторону идёт… И так всё время, пока не устанет ходить и не ляжет. Поначалу, пока кровотечение ещё было, весь пол кругом был в крови… Но потом как-то всё зажило (хотя череп так деформированный и оставался), он стал видеть, но, думается, похуже. И больше уже никуда не запрыгивал… А потом ещё несколько лет, когда Ира придёт, он всё на неё шипел и когтями махал — помнил, видать, что она ему уколы делала, а она ему всё объясняла, что это было для его лечения. Но как же он это мог помнить, когда он в первые дни вообще ничего не видел — или как-то видел?.. или как-то каким-то другим чутьём чуял?.. иначе почему же он только на неё шипел, а не на кого больше?.. Но потом, со временем, уже хорошо к ней относился. От травмы у него и рот как-то не совсем открывался, и, может быть, поэтому он потом и ел понемногу, но зато по нескольку раз. А последние годы… подойдёт к мисочке, стоит несколько минут, что-то как бы обдумывает — то ли есть, то ли не есть, то с одной стороны зайдёт, нюхает, то с другой, потом поест немного — и быстро, прямо бегом, — от миски… Сидишь за
столом на кухне — подойдёт стоит рядом, иногда лапы на колени ставит, просит, я ему отрежу маленький кусочек колбасы или сыра, он съест, и опять просит, даёшь ему ещё, и так несколько раз, потом опять быстренько убегает… Через некоторое время мог иногда и опять прийти и ещё попросить, вот так-то он помалу и ел, поэтому не растолстел, а последние дни так вовсе похудел и почти всё время лежал у Паши на диване, и потом уж и вовсе почти не вставал… Он и так-то всю жизнь дома прожил… разок его на огород отвезли (за 20 километров от города), так он от испуга весь день под кустом просидел… Если дверь на площадку бывала открыта, он, дальше порога не выходя, стоял, смотрел, что там… А вот ещё: бывало, возьмёшь его на левую руку, а правой придерживаешь, немного наклонясь к нему говоришь: «Куси, куси…» — он смотрит-смотрит, да и куснёт за нос, да и до крови… — «а-а-а! он меня укусил! до крови!..», — потому и Кус-Кусом назвали, — а последние же несколько лет кусал довольно-таки осторожно… Когда с ним разговаривали, он внимательно слушал… но чаще всего поступал всё равно по-своему. Спал в ногах у Паши, а бывало, и ко мне приходил… Воспитывался он с собаками (когда маленький был, у нас собака Барма была), и потому почти не мяукал, и совсем не мурлыкал, только последнее время иногда слышно было очень тихое мур-мур-мур…
Он постоянно всех встречал, кто должен прийти, — сядет около двери и смотрит на неё, за несколько минут до прихода. Дверь отпираешь, а он тут уже: «Здорово, кытик!»